Дорогой Коля, Колясик!

    Вот и пришёл час, когда мне приходится писать о тебе воспоминания!

   С ужасом думал, что этот день может наступить, когда 13 лет назад случилась с тобой эта катастрофа. Но одно дело опасаться, а другое реально понять и свыкнуться с твоим уходом.

   29-ое октября – прощание в театре, отпевание в храме и, наконец, последний твой путь по серой промозглой Москве на Троекуровское кладбище… 

     Глухой стук земли о крышку гроба…

     И посреди горы цветов твой портрет и табличка –  

КАРАЧЕНЦОВ  НИКОЛАЙ  ПЕТРОВИЧ

 27.10.1944 – 26.10. 2018.

    А поверить в это как?

    15 лет мы мотались с тобой по необъятным просторам нашей неустроенной социалистической Родины - от Сахалина до Калининграда, от Мурманска до Ташкента!  И дважды почти вся Америка!                                                          Сколько дорог мы «пропахали», сколько спето, сыграно, проговорено…

    1979 год, ноябрь месяц.

    Я только что пришёл в Бюро пропаганды советского киноискусства Союза кинематографистов СССР на должность старшего музыкального редактора.     В те годы существовала большая фестивальная программа - театрализованное кинопредставление «Товарищ кино», в котором выступали самые знаменитые артисты советского кино. Для каждого были созданы специальные концертные номера на основе их популярных киноролей, смонтированы киноролики, написана музыка, литературный материал, сшиты костюмы. Мы выступали во дворцах спорта и больших  концертных залах во всех крупных городах Советского Союза.

    Одной из основных моих обязанностей было музыкальное руководство этим кинопредставлением.

   В 1979 году главный режиссёр Юрий Николаевич Левицкий задумал сделать новую программу и посвятить её целиком музыке в кино.

       Я стал активно искать свежие музыкальные силы.

       Разговаривал с коллегами - музыкальными редакторами телевидения и радио, с друзьями-музыкантами, композиторами. Выспрашивал, не появилось ли на нашем музыкальном небосклоне что-нибудь новое, молодое и яркое.

       Тогда ещё в Москве проводились большие сборные концерты, так называемые «гала-концерты», в которых принимали участие артисты разных жанров.

      Я ходил по этим концертам, пересмотрел множество. Но в них, как правило, выступали одни и те же с одним и тем же. А если и появлялся кто-нибудь "свеженький", то не производил на меня должного впечатления.

      И вот, сижу дома, по телевизору идёт фильм «Собака на сене».

      В одном из героев узнаю актёра Николая Караченцова, я его запомнил ещё по фильму «Старший сын». Какой он здесь смешной и «зубастый!» И вдруг Караченцов запел - «Венец творенья дивная Диана». Да это ведь то, что мне нужно, готовый концертный номер! Стоп – а это он сам поёт или за него это делает кто-то другой, а он только рот открывает? Внимательно проследил за его губами – да вроде сам! И тембр голоса необычный, я такого раньше не слышал!

     Я знал, что он служит в театре им. Ленинского комсомола и играет главные роли в спектаклях «Тиль» и в мюзикле «Звезда и смерть Хоакино Мурьеты», которые наделали много шума в театральной Москве.

     Попасть на эти культовые действа были моей давней мечтой, но достать билеты было невозможно!

     На следующий день я попросил нашу зав. труппой разыскать Караченцова и переговорить с ним о возможном участии в нашей программе.

    Через час она сообщила, что «поймала» его и он ждёт моего звонка.

    В тот же вечер я ему перезвонил и мы договорились о встрече.

    Наш «офис» находился у метро «Аэропорт».

    Тогда ещё у Коли не было машины и он передвигался на метро.

    Встречать его пошла ассистент режиссёра.

    Его низкий хрипатый голос я услышал, когда он находился ещё в коридоре.

    Вошёл стремительно, протянул руку – Караченцов! Одет был в джинсы и короткую кожаную куртку.

    Спросил легко и непринуждённо - «Ну и что мы будем делать?»    

    Я ответил, что сначала зайдём к главному режиссёру, обсудим будущий концертный номер.

   Придумали, что смонтируем киноролик – фрагмент из фильма «Собака на сене», где он поёт с артистом Игорем Дмитриевым (дуэт Рикардо и Федерико «Слепой Амур»). А затем спустится на сцену, как бы, прямо из киноэкрана и споёт серенаду своего экранного героя Риккардо.

   Когда вышли от главного, Коля спросил, где тут можно перекурить. 

   Мы отошли в конец коридора, он достал из куртки помятую пачку «Примы» и с видимым удовольствием затянулся этой гадостью. Я обалдел – такой артист и курит такое дерьмо! Я никогда не курил и табачный дым переносил с трудом. А тут ещё и не Marlboro, а самая дешевая «пролетарская» папироса!

   Он заметил моё удивление и сказал, что курит «Приму» ещё со студенческих лет, привык!

   Я не удержался и спросил, а как же он может петь после такого «термоядерного запала!»

  «Да вроде, не мешает, а даже наоборот – помогает!» - пошутил Коля!

  Затем он, как-то осторожно, признался, что не то что с оркестром, а даже с аккомпаниатором никогда не пел на сцене. И в концертах участвовал всего пару раз и то «сам себе бренчал на гитаре!»  А тут главный  концертный зал страны, да ещё и с большим симфоническим оркестром Госкино! И что он … боится!

  Вот это да!

  Я его успокоил, сказал, что когда-нибудь надо начинать и с оркестром, и страшного в этом  ничего нет. Будут репетиции, дирижёр ему всё покажет и подскажет, никто его на сцене не бросит. Так что бояться нечего! И предложил ему, для начала, порепетировать со мной под фортепиано. Он с удовольствием согласился.

  У нас в «конторе» в это время шёл ремонт, пианино из кабинета вынесли в общий коридор и поэтому мы договорились, что я приду к нему в театр - там есть репетиционная комната с инструментом.

   На следующий день я пришёл в театр.

   Мы позанимались часок, конечно, с перекурами – Коля «смолил как паровоз». Время приближалось к шести вечера. В семь у Коли спектакль – «Тиль!»

  Уже в ходе репетиции, мы, можно так сказать, стали на «дружескую ногу».

  Ну, я и спросил – а можно ли мне остаться, посмотреть спектакль, я так давно об этом мечтал! 

   Конечно можно!

   Коля повёл меня в свою гримёрку, повесил там мою куртку.

   Потом мы спустились в актёрский буфет.

   

   Зал был забит битком!

   Сидел я на приставном стуле в проходе.

   Погас свет, зазвучала музыка, всё задвигалось, забегало, зашумело, завертелось!

   Вышел Коля – зал взорвался аплодисментами.

   Спектакль произвёл на меня мощное впечатление.

   Вот это да-а-а-а!

   Такого я ещё не видел, и представить не мог!

   Что называется, испытал «культурный шок!»

   После спектакля поднялся к нему в гримёрку.

   «Ну и как?» - спросил разгорячённый Коля?

   Ну, а что «как?»

   Единственно, что смог сказать – «так не бывает!»   

   Впоследствии отметил, что Коля часто употребляет именно это выражение.

   Репетировали мы ещё пару дней и каждый раз, к моему удовольствию, в театре. И я всегда оставался на вечерние спектакли. Так что посмотрел и «Звезду и смерть», и ещё раз «Тиля», и «Автоград 21». Т.е., использовал «служебное положение» по полной программе!

   Прошли репетиции с оркестром (в концертном зале  Россия, сейчас на его месте парк «Зарядье»). Коля освоился, успокоился и его выступления в «Товарищ кино» проходили с неизменным успехом.

   Он был благодарен мне за поддержку и внимание, а я был счастлив, что познакомился с таким лёгким и весёлым человеком и замечательным актёром.

   За время совместной работы у нас установились дружеские отношения.

   После премьеры в Москве в феврале 1980 года, «Товарищ кино» гастролировал в Ленинграде, Куйбышеве, Ульяновске, Минске и затем опять в Москве и Ленинграде. 

   Во все города Коля ездить с нами не мог ввиду большой занятости в Театре и на съёмках. Но мы продолжали поддерживать дружеские отношения уже вне программы.

   Летом в Москву нагрянули «Олимпийские игры – 80» и все творческие силы Москвы были заняты в культурном обслуживании этого грандиозного мероприятия.

   Наконец, Олимпиада закончилась и Москва смогла уже вздохнуть свободно!

   В начале августа мне позвонил Коля и сказал, что его просят спеть в каком-то концерте «Серенаду Рикардо» из фильма «Собака на сене», т.е., ту, которую он пел у нас в программе и которую я с ним репетировал. И спросил, не могу ли я ему  проаккомпанировать? Я, конечно, согласился.

   Зал принял Колю восторженно!

   Просили спеть ещё что-нибудь, но мы-то репетировали только одну песню!

   Пришлось спеть её ещё раз – на бис!

   Коля был очень доволен выступлением, сказал, что ему было очень легко со мной работать! И предложил поехать к нему домой поужинать.

   Тогда он жил в двухкомнатной квартире на последнем четырнадцатом этаже у метро Юго-Западная с женой Людой и маленьким сыном Андреем.

    В дальнейшем я познакомился и с его мамой - Яниной Евгеньевной. У неё были польские корни и мы разговаривали с ней на польском, я тогда неплохо знал язык.

   А когда получил квартиру (1989 год) и у меня, в новостройке не было телефона, она была нашим «связным» - мы обменивались информацией, в том числе и по концертам, через неё. В течение года, каждый вечер я шёл к телефонам-автоматам у метро и звонил Янине Евгеньевне.

   Почему возникла такая «схема?» Да просто - поймать Колю дома было трудно, а днём, когда я мог звонить с работы, его дома, как правило, не было. Да и дозвониться было практически невозможно – его домашний телефон почти всё время был занят. И созванивались мы с ним поздно, когда он приходил после спектакля, ужинал, и тогда мы могли уже, более-менее, нормально поговорить. Когда я жил в коммуналке, телефон, хоть и общий, в комнате у меня был. А вот когда получил отдельную кооперативную квартиру, пришлось почти год быть без связи! Как вы понимаете, в те годы о мобильных телефонах, компьютерах, интернете мы и понятия не имели – всё это было из области фантастики!

    Так вот, в тот вечер Люда накрыла стол, мы поужинали. И тут Коля мне и говорит, что выезжает на творческие встречи со зрителем, в которых поёт несколько песен. Ему трудно петь под свою гитару. И если у меня есть желание, то было бы хорошо попробовать поработать вместе, чтобы эти песни я аккомпанировал ему на фортепиано.

   Я с удовольствием согласился.

   Опять я прихожу в театр, разучиваем Колин репертуар и, естественно, каждый вечер смотрю спектакли. Пересмотрел все и по нескольку раз! Вот повезло!

   Наше первое выступление состоялось  29 августа 1980 года в Коломне.  Это был творческий вечер Коли. В вечере принимал участие замечательный актёр из его же театра Борис Беккер. Я аккомпанировал Коле 8 песен.

   Принимали Колю, что называется, «на ура!» Он был очень доволен, всё у нас «сложилось» и с тех пор мы стали работать втроём.

   Коля быстро набирал популярность.

   Он активно снимался, в год выходило по 2 -3 фильма с его участием. И в свободное от театра и съёмок в кино время мы выезжали в города и веси с его творческими вечерами.

  Впоследствии мы стали работать вдвоём – я был и его концертным директором, и ведущим творческого вечера, и аккомпаниатором. В общем, как сейчас говорят, –«три в одном!»

   Невозможно вспомнить и написать всё.

   Помню, как он был увлечён репетициями нового спектакля в Ленкоме – рок-оперы «Юнона и Авось». Рассказывал об изумительной музыке, написанной композитором Алексеем Рыбниковым, как напевал некоторые темы. Говорил, что это будет «бомба» в театральном мире! Ну, а когда рок-опера, наконец, вышла (1981 год), то «сходила с ума», уже не только вся Москва, а и смело, можно сказать, - вся страна! Успех был феерический!

  Только лишь перечисление добрых дел, которых Коля сделал для многих, в том числе и для меня, займёт не одну страницу.

   Сколько он ходил по кабинетам начальников и звонил по различным инстанциям, сколько «щефских» концертов мы отработали в больницах, клиниках, телефонных станциях, заводах и фабриках и прочих организациях, помогая этим самым решать разные вопросы его друзьям и знакомым!      

   Ведь в то время, когда любой элементарный вопрос превращался в проблему, эта помощь была неоценима!

    Помню, как работали концерт в кардиоцентре академика Шумакова – по просьбе моей жены Галочки, ты и Людасик спасли от верной смерти нашу соседку по дому (в Италии) синьору Аврору – организовали проведение сложнейшей операции по трансплантации почки. Хотя прошло уже почти 25 лет, она до сих пор живёт и здравствует!

     Всегда восхищался твоей сумасшедшей работоспособностью и физической выносливостью!

     Бывало, выезжать на концерт, а ты вдрызг простывший! Я уверен, что выступление придётся отменить! Но ты уверенно заявляешь, что сможешь отработать! Приезжаем на площадку. Ты начинаешь делать какую-то дыхательную гимнастику, говоришь, что тебя этому научил один из педагогов школы-студии. И происходит чудо – через 15-20 минут ты в рабочем состоянии! Невероятно!

   А сколько ты помог мне, я всё помню – и как подписал ходатайство о выделении мне комнаты в коммунальной квартире, и как навещал меня в больнице, и как помог в получении гражданства моим родителям, и как ходили к начальнику телефонной станции с просьбой установить телефон в моей новой квартире, и как помог определить моего отца в военный госпиталь и многое другое!

     Я никогда этого не забуду, дорогой Колясик!

     А сколько мы сиживали на кухне в твоём хлебосольном доме, где твоя любимая Девонька всегда за две минуты накрывала роскошный стол!

     И здесь же, у тебя  на кухне, я познакомился с моей будущей женой Галочкой! Она «пытала» тебя расспросами обо мне и ты дал мне хорошую рекомендацию! Так что, по существу, ты был нашим сватом!

    А как вы с Людасиком приехали на нашу с Галочкой помолвку в панельную «хрущёвку» в подмосковную Щербинку, где живут мои родственники. И как ты там запросто пел под гитару, а мы с Людасиком «заливались» пикантными частушками!

     А как мы прилетели из Челябинска в Москву и нас не выпускали из аэропорта Домодедово виду того, что в городе шли военные действия (1993 год) и мы уговорили таксиста довезти нас до моей квартиры на метро Кантемировская, где мы и скоротали ту тревожную ночь!

    А как разучивали с тобой песни, которые потом становились любимы всей страной!

    И как в Минске на озвучании фильма «Белые росы» я придумал, что в эпизоде, где ты играешь на гармошке в гнезде аиста, звучит именно мелодия «Миллион алых роз» - популярная в то время песня Аллы Пугачёвой. (да, хвастаюсь, что и я внёс свою маленькую лепту в этот  замечательный фильм!)

     А как из Америки (1993 год) мы пёрли компьютер для твоего сына Андрея! Это ведь сегодня он умещается на ладони, а тогда это был довольно большой и тяжёлый агрегат в громадном ящике!

      А как в каком-то городе нам продали цветные телевизоры и нам помогали запихивать эти объёмные тяжести в самолёт. Ты вёз это телевизор маме, Янине Евгеньевне, которую любил безмерно.    

     В те годы купить машину было большой проблемой, люди годами стояли в очередях! И каким радостным событием становилось осуществление этой мечты!

    Помню как мы «обмывали» твой первый автомобиль - новенький жигулёнок! И даже до сих пор помню его «блатной» номер – 00 54 МТА. Ставший счастливым обладателем личного авто, ты уже на пятый день отказался от поездки на концерт в подмосковный город Клин на предоставленной нам «Волге», а захотел порулить сам на своём новеньком авто.

    Я пытался тебя отговорить, побаивался, понимая, что ты ещё совсем свежий, «необъезженный» водитель, «салага». Но куда там!

    Тебя распирало от радости, ты упивался своим автомобильно-водительским счастьем как мальчишка! А мне вот было «стрёмно». И не выдерживая твоих скоростных экспериментов, я несколько раз просил тебя ехать потише!   

     Да, много чего всплывает в памяти! Два, а то и три тома можно написать!

     Но, всего не напишешь...

    Ну, а если вспоминать курьёзные случаи, то хочу вспомнить вот какой.

 

    1995 год, декабрь. Минск.

    Мы приехали утром, отработали 2 концерта и вечером того же дня должны были уезжать поездом в Москву.

    Перед первым концертом мы легко перекусили и организаторы приготовили нам в дорогу «ящичек с ужином».

   Ну, мы уже «раскатали губу», как мы сядем в СВ, снимем штаны, распакуем ящичек, нальём по рюмахе и восславим Всевышнего.

  Привезли нас на вокзал, полдвенадцатого ночи, у платформы стоит поезд Варшава-Москва. Дверь в наш вагон открыта, но проводника нет. Странно!

   Заходим.

   В вагоне полутемно, горит только дежурный свет – все спят.

   Поезд трогается.

   Проводников по-прежнему нет.

   Мы стоим с вещами в коридоре вагона.

   Подёргали за ручку нашего купе – закрыто!

   Какая-то смутная тревога охватила меня - я не раз бывал в Минске и

помнил, что, в Москву поезд должен ехать, вроде, в другую сторону.   

   Ну, чёрт его знает, может, подзабыл и путаю.

   Поезд набирает ход, уже мелькают огни окраин Минска.

   В вагоне по-прежнему никого!

   Вдруг открывается дверь одного из купе и в коридор выходит заспанный парень.

   Спросонья, в полумраке, он Колю не узнал.

   Я его спрашиваю – «А где проводники?»

   «Да они – говорит, – в другом вагоне! С самой Москвы бухают, чей-то День рожденья отмечают!!

  С самой Москвы!!!???

  Т.е., как с «самой Москвы!?»

  Я подумал, что парень прилично «принял на грудь» и всё путает!

  «Как с самой Москвы – повторил я, – ведь мы же едем в Москву!»

  «Да нет же! – теперь уже удивился парень, – мы едем в Варшаву! Это ведь поезд Москва-Варшава!

  Что???!!!

  Я ещё раз переспросил парня, слегка надеясь, что он нас разыгрывает!

  Но нет, он снова чётко и ясно, на полном серьёзе повторил, что поезд идёт именно в Варшаву!

   На стенке вагона висит расписание движения поезда.

   Посмотрели и лишились дара речи – следующая остановка Брест, в 6 утра!

   У Коли утром съёмка!

   Пытаемся прийти в себя и сумбурно соображаем что делать.

   А поезд уже набрал ход и за окном проносятся заснеженные поля.

   Ужас!

   Вдруг Коля говорит – «Срывай стоп кран! Срывай, быстро!»

   А где стоп-кран?

  Не могу найти – вагоны не те, что ходят у нас внутри страны, а совсем другого типа, мягкие спальные, такие ходят только за границу. Я в них ни разу не ездил!

  Наконец, в тамбуре нахожу этот чёртов стоп-кран и со всей силы дёргаю за ручку!

  Резкий толчок, лязг тормозов, поезд стал как вкопанный!

  Мы открываем дверь и прыгаем в темноту, в поле, в глубокий снег! С гитарой, с  кинороликами и вещами.

   Ящик с едой и «бутылочкой» остаётся в коридоре вагона!

   В поезде сразу пробудилась жизнь, зажёгся свет, забегали невесть откуда взявшиеся проводники, послышались встревоженные голоса по громкой радиосвязи:  Что случилось? Кто сорвал стоп-кран? В каком вагоне?

   Кошмар!

   Мы затаились в снежном сугробе, подождали пока суматоха уляглась и скорый тронулся.

  Стоим по колено в снегу в чистом поле. Вдали огни большого города.

  Огляделись.

  Метрах в трёхстах видим какой-то огонёк в окошке. На него и пошли напрямик по полю, проваливаясь в снегу.

  Это оказался стоящий в тупике маневровый тепловоз.

  Коля полез по лестнице и стал стучать в дверь кабины.

  Перепуганный насмерть машинист не сразу открыл дверь. А когда открыл, то подумал, что сошёл с ума – ночью, посреди заснеженного поля к нему в кабину лезет … Караченцов.

   Когда он пришёл в себя, мы объяснили ситуацию.

   Он слышал все переговоры по радиосвязи и понял, что стоп-кран сорвали мы.

   Коля начал его уговаривать подвезти нас на станцию.

   Машинист связался с диспетчером и попросил, чтобы он перевёл стрелки и разрешил выехать из тупика в сторону ж\д вокзала.

   Когда он закончил переговоры, то сказал, что до самой станции тепловоз не пустят, и мы не доедем до вокзала метров двести.

  Ещё сказал, что надо подождать, пока по главному пути не пройдёт скорый Варшава-Москва, он сегодня опаздывает.

  И тут, наконец, до нас дошло:

  Поезда Москва-Варшава и Варшава-Москва встречаются в Минске в одно и то же время. Но именно в этот день поезд Варшава-Москва опоздал на 40 минут. А встречный Москва-Варшава прибыл вовремя и стоял на своей платформе. Провожавший нас минский товарищ всего этого не знал и, не  разобравшись, посадил нас на поезд в другую сторону!

  Мы с тоской смотрели, как вдали по главному пути просверкал огоньками «наш» опоздавший поезд.

  Машинисту сообщили, что «путь сделан» и тепловоз тронулся.

  Мы уже подъезжали к вокзалу, видели хвост нашего опоздавшего поезда и, выскочив из тепловоза, кинулись по шпалам к составу.

  Но, не добежав буквально метров 50, увидели, что красные огоньки последнего вагона начинают удаляться – поезд тронулся!

 Можете себе представить наше отчаяние!

 Удручённые, мы добрели до платформы.

 Первое, что увидели - отделение милиции.

 Ввалились.

 Не буду описывать «столбняк» и восторг дежуривших милиционеров.

 Объяснили ситуацию.

 Попросили разрешения позвонить.

 Звоню.

 Объясняю уже сонному администратору-засранцу, как он нас «удачно» посадил не в тот поезд.

 Тот сказал, что сейчас приедет и отвезёт нас в аэропорт – в 7 утра вылетает первый рейс в Москву. Билеты будут без проблем, первый утренний самолёт часто летит полупустой (билеты стоят дорого!).

 Сам не приехал (ещё раз засранец!), прислал машину. Передал с водителем деньги на авиабилеты (белорусские «зайчики»).

  Приезжаем в аэропорт. Два часа ночи. Тишина и покой, дежурный свет, нигде никого– всё закрыто!

  Понимая, что у Коли утром работа и ему нужно хоть немного отдохнуть и для утренней съёмки «иметь лицо», устраиваю его спать в комнату матери и ребёнка.

Слава Богу, там была «нормальная» дежурная и сочла за честь положить любимого артиста в свободную комнату!

Сам дежурю у кассы, она должна открыться в 6 утра.

Дождался, касса открывается.

Кассирша сообщает, что … ни одного билета нет!!! Сегодня весь самолёт занимают депутаты Верховного Совета Белоруссии, которые вылетают в Москву на какое-то совещание!

Твою мать!

Пытаюсь найти кого-либо из администрации.

Оббегал всё здание!

Темно, никого!

Наконец увидел, что зажёгся свет в окошке у администратора.

Кидаюсь, стучу.

Объясняю ситуацию – спасайте, катастрофа,  народный артист спит в комнате матери и ребёнка, у него утром съёмка, а билетов нет!

Администратор куда-то звонит.

Затем с сожалением сообщает, что, действительно, ни одного билета – летят депутаты! Сделать ничего невозможно! Предлагает лететь следующим рейсом в 12 часов!

Я ещё раз объясняю, что это невозможно – у артиста утренняя съёмка и вечером спектакль «Юнона и Авось!»

Администратор искренне сожалеет и повторяет, что это правительственный вылет, рейс «закрыт» и не в её компетенции что-либо сделать!

   Опять «твою мать!» Других слов у меня уже нет!

  К счастью, учитывая,  что рейс «правительственный», какой-то аэропортовский начальник приехал в такую рань на работу, и я смог его поймать.

   Он вник в ситуацию, куда-то позвонил и сказал, чтобы я шёл в кассу – мне продадут 2 билета.

   Слава тебе Господи, конец мученьям!

   О, если бы!

   Прихожу в кассу, даю 2 паспорта. Протягиваю белорусские «зайчики», которые нам привёз водитель от администратора-засранца!

   Кассир считает и говорит, что «зайчиков» не хватает, билеты стоят дороже!

   Я протягиваю недостающую сумму рублями.

   Кассир категорически отказывается принимать рубли – иностранная валюта! Только «зайчики!» Нужно поменять в обменном пункте!

   Я еле сдерживаю себя, чтобы не разорвать тишину сонного минского аэровокзала многоэтажными матерными конструкциями!

   Нахожу обменный пункт – закрыто! Откроется только в девять!

   Возвращаюсь в кассу – кассир неумолима – «только зайчики, меня выгонят с работы, не могу!»

   Опять бегу разыскивать того самого аэропортовского начальника.

   В кабинете его нет.

   Нахожу в депутатском зале, где он встречает прибывающих в аэропорт народных избранников.

   Отрываю его от государственных дел и зужу про «рубли-зайчики».

   Он звонит кассирше. Вопрос улажен – она возьмёт рубли, а утром, когда откроется обменный пункт, сама поменяет их на «зайчики».

   Снова несусь в кассу, и, наконец, получаю заветные два билета!

   Трижды в душу богомать и туды растуды… Прости Господи!!

   Неужели закончилась эта идиотская ночь!?

   Бегу в комнату матери и ребёнка, бужу Колю и мы спешим на посадку.

   Только в самолёте я смог перевести дух и рассказать Коле о «ночных скачках с препятствиями», пока он спал в комнате для мам с младенцами.

   Да, много было за эти годы, много. Всякого… И смешного, и не очень…

   Всего не расскажешь!

    А с Галочкой мы поженились и с 1996 года постоянно живём в Италии.         Кстати, Коля ревновал – как же так, он сам приложил руку к нашей женитьбе, а в результате лишился верного друга и соратника! Пытался меня «образумить»  – «Ну куда ты едешь, там  же деревня!» (Он бывал у Гали в гостях в Италии, поэтому хорошо знал маленький городок, где она живёт).    Но я не мог отказаться от своего счастья – слишком долго его ждал!

    После меня у Коли был другой концертный директор и другой аккомпаниатор. Но вскоре и аккомпаниатор стал не нужен – всё чаще он стал работать под фонограмму, благо бурное развитие электронной звукотехники позволяло это делать. Так что, наша совместная концертная деятельность завершилась сама-собой.

   Когда мы с Галей приезжали в Москву, мы обязательно встречались у Коли дома и встречи эти были душевными и искренними. Говорили обо всём, и, конечно, вспоминали нашу «гастрольную жизнь».

   После злочасной аварии в 2005 году, моя жена Галочка немедленно вылетела в Москву. Пробыла там 2 месяца – сидела у Коли в реанимации, помогала бедной Люде справиться с двойным горем! Ведь одновременно с этим несчастьем, у неё в эту же ночь умерла и мать! Где она взяла силы, как смогла всё это пережить - не знаю!

   Приезжая в Москву уже после этой катастрофы, я, конечно же, посещал Колясика. И стоило мне это больших душевных сил. Думаю, нет  смысла писать подробности этих встреч, сами понимаете – сдерживать слёзы не всегда получалось и у него и у меня!

  Накануне Колиного шестидесятилетия, я приехал в Москву. Людасик, как всегда, накрыла стол. Вот и фотография! (поставил фотоаппарат на автоспуск).

    У Коли на кухне -  Колина жена Люда, Коля и я. 6 октября 2004 года. 

   Я сказал, что, к сожалению, приехать на его юбилей не смогу – у меня контракт в Италии, который отменить никак не смогу. Но приедет от нашей семьи Галя. (мы с Колей оба «октябрьские», хоть и по знакам зодиака разные – он Скорпион, а я Весы).

  Спросил, как он думает отметить свой юбилей.

  Коля рассказал, что в этот вечер будет играть «Юнону» и затем банкет в ресторане.  

  Я осторожно высказал мысль, что, мне думается, было бы логично и красиво сыграть эту роль в свой юбилей последний раз и передать её молодому артисту. Ведь возраст есть возраст! И нещадно драть глотку, «прыгать» по сцене, когда тебе уже 60, не очень, скажем так, полезно для здоровья! А так - красивый уход – цветы, подарки, благодарности, аплодисменты, переходящие в овации! Президент наградит тебя орденом! И в благодарной памяти зрителей ты навсегда останешься молодым, красивым, неповторимым и неистовым! Ведь у тебя же нет недостатка в работе! Ты постоянно снимаешься! В театре у тебя  два замечательных спектакля: – «Сорри» и «Неаполь – город миллионеров» (оба с гениальной Инной Чуриковой). Сиди себе на стуле и философствуй!

   Коля категорически запротестовал. Сказал, что об этом думать ещё рано, что он полон сил и прекрасно себя чувствует. И Марк (Захаров) ему сказал, что эту роль он будет играть вечно! И даже если не сможет выходить на сцену своими ногами, то его будут вывозить на кресле, как Сару Бернар.

   Я не сдавался - звучит красиво, но нужен ли ты будешь зрителю в инвалидном кресле? И опять напомнил о возрасте и о том, что всё в этом мире имеет своё начало и свой конец.

   Ты ведь не покидаешь сцену, а только уходишь из физически сложного спектакля, где тебе уже и по возрасту пора это сделать! Вон, Виталик Соломин, тоже прыгал-скакал, на шпагат садился под восхищённые аплодисменты зрителей, а чем всё закончилось! А Бельмондо? Тягал гири, обливался холодной водой, выполнял сложнейшие трюки сам, без каскадёров, бегал десятки километров как молодой жеребец! И что – то же самое, инсульт! Зачем же дразнить судьбу!

  Но Коля продолжал уверять, что он «в форме!»

  А ещё я пошутил, что в его шестьдесят у него нет ни одного седого волоса! И что не могу представить его старым!  На что Коля ответил, что он и сам не представляет! И добавил своим громовым  голосом– «Да я никогда не буду старым!»

  Мы посмеялись и выпили по рюмахе за «вечную молодость!»

  Да, тогда посмеялись над этой шуткой, а ведь сегодня эти слова приобретают совсем другой смысл.

  И правда, мы не увидели Колю старым ни на сцене, ни в кино - так распорядилась судьба! И в памяти нашей он останется только молодым!

  И в заключение хочу сказать самое важное – я благодарен судьбе за то, что она свела меня с Колей. Благодарен за годы творческой работы, за радость дружбы и общения.

  И если бы не встреча с Колей, моя жизнь моя пошла бы по совершенно другому сценарию!     

______________________________________________________________________________________

   Вот некоторые фотографии: наши поездки по стране, в Америке, домашние.

	А это Коля так нарисовал меня. На самом деле, нос у меня меньше.

                  

_________________________________________________________________________________________________________________________________

  

        Позитано - рай на земле